версии свободной торговли других империй, Китай интегрировался в рынки по всему миру.
Лидеры Китая теперь используют имперскую традицию для укрепления государственной власти; Юань и Цин прославляются как объединители китайской территории. Китай по-прежнему отличается сильным чиновничеством, относительно оторванным от общества, которым оно руководит. Администраторов беспокоит стремление тибетцев к независимости и сепаратистская политика в преимущественно мусульманском регионе Синьцзян - классические проблемы на окраинах этой империи. Китайские правители снова должны контролировать своих экономических баронов и следить за разнородным населением, но государство может использовать накопленный опыт государственного управления, чтобы справиться с этими вызовами и вновь занять видное место в меняющейся географии власти.
Быстрое восстановление Российской Федерации после коммунистического краха свидетельствует о наличии еще одной сильной имперской культуры. Как и империи-предшественницы, Российская Федерация явно многонациональна, сохраняя подчиненные "национальные" территории, некоторые из которых вложены друг в друга. Российская конституция 1993 года предоставила всем республикам право устанавливать свои собственные официальные языки, определив при этом русский язык как "государственный язык Российской Федерации в целом". Конституция также гарантировала права "национальных меньшинств" в соответствии с международными принципами прав человека. После короткого перерыва, в течение которого американские советники и миссионеры занимались пропагандой, а амбиции всех мастей разбушевались, Владимир Путин возродил методы патримониальной власти. По мере того как он и его протеже восстанавливают связь магнатов с государством, ужесточают контроль над религиозными институтами, приводят в движение СМИ, превращают избирательный процесс в "суверенную демократию", поддерживаемую одной партией, принуждают к лояльности губернаторов федерации, заигрывают с национализмом в русских областях, вновь вступают в борьбу за приграничные территории России и эффективно используют главное оружие России - энергию - на международной арене, российская империя вновь появилась в очередной трансформации на своем евразийском пространстве.
Самой инновационной из современных крупных держав является Европейский союз. С пятого по двадцатый век Европа находилась в ловушке между стремлением одних ее элит создать новый Рим и решимостью других не допустить такого исхода. Только в 1950-1960-е годы Британия и Франция отказались от попыток реконфигурировать имперскую власть в Британское содружество или Французское сообщество и признали, что рамки их деятельности являются национальными, независимо от их политических, экономических, сентиментальных, языковых и личных связей с правящими элитами бывших империй. В период с 1960-х по 1990-е годы европейские государства использовали свою свободу от империи для выработки конфедеративных соглашений между собой.
Конфедеративная структура функционирует наиболее эффективно, когда ограничивает свои амбиции администрированием и регулированием, используя хорошо отточенные навыки европейских планировщиков. Но каждый, кто проходит мимо заброшенных таможен вдоль границ, где миллионы людей погибли в многочисленных войнах, может оценить выдающееся достижение так называемых стран Шенгенской зоны. Один из самых основных атрибутов суверенитета - контроль над тем, кто пересекает границу, - был поднят на европейский уровень. Европейский союз не закрепил за собой политическую лояльность большинства людей на своей территории, но у его лидеров появилась возможность действовать согласованно перед лицом внешних сил и пытаться сдерживать конфликты между странами-членами. Европейский концерт играет новую музыку, хотя неясно, кто ее слушает.
После 2001 года среди обозревателей стало модным называть Соединенные Штаты "империей", либо осуждая высокомерие их действий за рубежом, либо восхваляя их усилия по полицейскому и демократическому обустройству мира. Вопрос "так это или не так?" менее показателен, чем рассмотрение американского репертуара власти, основанного на избирательном использовании имперских стратегий . Эти тактики, безусловно, включают применение силы и оккупацию в нарушение норм суверенитета, но даже самые интервенционистски настроенные американские политики не задумываются о превращении Ирака или Афганистана в Пуэрто-Рико.
Разнообразие способов, с помощью которых Соединенные Штаты пытаются проецировать власть в пространстве, отражает их собственную имперскую траекторию - развитие с XVIII века сухопутной империи, построенной на основе равных прав и частной собственности для людей, считавшихся гражданами, и исключения коренных американцев и рабов. Расширение территории континента в конечном итоге привело к тому, что в руках евроамериканцев оказались огромные ресурсы; они считали свои завоевания исполнением судьбы. После того как американские лидеры едва не стали основателями на камне рабства, у них появилась сила выбирать время и условия своего вмешательства в дела остального мира.
На протяжении XX века Соединенные Штаты применяли целый ряд имперских стратегий за рубежом: оккупировали страны, направляли войска для смещения враждебных лидеров, спонсировали марионеточные войны против врагов, использовали анклавные колонии и военные базы на чужой территории, рассылали миссионеров и, в последнее время, оказывали помощь в развитии и предоставляли экспертные знания. Но, пожалуй, самым поразительным результатом американского вторжения в Ирак в 2003 году стало то, что оккупация одной слабой, разделенной страны привела к истощению военных, финансовых и политических возможностей Соединенных Штатов. В Афганистане американцы не извлекли уроков из предыдущих неудач Британской и Российской империй, а также Тамерлана, в обеспечении власти над этим регионом с переменчивыми политическими лояльностями.
Ни одна из этих имперских держав не связывает себя с религиозным проектом, и даже светские религии модернизации и коммунизма во многом утратили свой пыл. Монотеистические религии, которые, как считали ранние правители, должны были придать стройность и легитимность строительству империи, привели скорее к расколу и несогласию, чем к единству; имперские режимы, наименее требовательные к религиозному соответствию, включая Китай и Россию, оказались одними из самых долговечных. Хотя империи по-разному относились к культурным различиям среди инкорпорированных народов, определенная терпимость к разнообразию была необходима для долговечности империи.
Китай, Россия, Европейский союз и Соединенные Штаты - все они считают, что им угрожают движения, которые не вписываются в рамки государственной власти. Китай в Синьцзяне, Россия в Чечне и других районах, Соединенные Штаты и Европейский Союз в Афганистане, похоже, борются с сетями, которые часто называют "воинствующим исламом". На мусульман, не имеющих отношения к воинствующим движениям, накладывается клеймо террористов, с ними обращаются так, будто они неассимилируемы с доминирующими культурами внутри государств, превращая их в окончательно "других" спустя тысячелетие после крестовых походов.
Как мы видели, ислам изначально распространялся как проект строительства империи. Но отношения ислама с государственной властью были самыми разными: от соперничающих попыток создать истинно исламское государство, осторожного халифата османов, институционализации мусульманской иерархии в России до современных "исламских" государств, таких как Иран и Саудовская Аравия. Но империи не всегда могут сдерживать порождаемые ими связи на больших расстояниях, и сегодняшним правительствам угрожает именно то, что сети, претендующие на мантию ислама - некоторые с целью восстановления халифата - не подчиняются собственным интересам и дисциплине государств. Недовольство и страдания многих мусульман, а также неустойчивость их политических инициатив являются неотъемлемой частью истории империй в недавнем прошлом: вторжение европейских
